Взлёт и падение коробовских белопашцев
Село Коробово. Фото начала XX в.
Как мы помним, бедность и фактический запрет посещения Коробова представителями властей и полиции способствовали появлению в среде коробовцев ряда отрицательных явлений, о которых власти наверняка знали, но, видимо, предпочитали делать вид, что ничего не знают. Тайное стало явным при весьма необычных обстоятельствах.
В августе 1858 года новый царь Александр II, совершавший важную поездку по стране, – напомним, что дело шло к крестьянской реформе, дворянство на местах сопротивлялось планам освобождения крестьян, и глава государства хотел оказать на них давление своим авторитетом – вместе с императрицей Марией Александровной приехал в Кострому. Пребывание царя здесь было вполне традиционным: Александр II посетил Ипатьевский монастырь, губернское училище для девиц (будущую Григоровскую гимназию), кафедральный собор. В губернаторском доме на Муравьёвке 16 августа царь обратился с речью к представителям костромского дворянства, в которой поблагодарил их за “готовность”, с какою они встретили его желание “улучшить быт крестьян – этот близкий сердцу” императора “вопрос, слишком важный для будущего России”.4
По традиции, установившейся с 1834 года, император в тот же день встретился и с делегацией потомков Сусанина – коробовских белопашцев, возглавляемых их священником – протоиереем Н. Леандровым. Эта встреча также произошла достаточно традиционно. Потомки Сусанина ждали царскую чету в парке губернаторского дома. Когда император и императрица вышли к ним, то жёны коробовцев “снимали с себя платки и клали их на дорогу под ноги царя и царицы, образовав таким образом из них импровизированный ковёр; затем поднесли Их Величествам хлеб-соль…”.5 Протоиерей Н. Леандров обратился к Александру II с речью. Присутствовавшая при этой сцене фрейлина императрицы А.Ф. Тютчева (дочь поэта) в своём дневнике отметила, что священник “держал речь вычурную, с театральными жестами, заставив этих добрых людей в определённый момент пасть на колени”.6 Всё было, как положено, и ничто не предвещало беды.
К несчастью, после Костромы царская семья посчитала нужным посетить и Коробово. По-видимому, в преддверии великой реформы по освобождению крестьян Александр II решил оказать потомкам знаменитого крестьянина небывалую честь, какой не видели коробовцы ещё ни от одного царя. Выехав утром 17 августа из Костромы вниз по Волге, в полдень того же дня царский пароход остановился напротив Плёса у специально приведённой к левому берегу пристани. Император и императрица сели в приготовленные экипажи и вместе с костромским губернатором И.В. Романусом “изволили отправиться в с. Коробово, обитаемое потомками славного Сусанина”.7
День 17 августа 1858 года в истории коробовских белопашцев, а также, можно смело сказать, и в истории всего царствования Александра II как чёрный день. Впервые в это небольшое село (бывшую деревню) ехал сам царь чтобы оказать её жителям величайшую честь, и имевший потому полное право рассчитывать на соответствующую случаю встречу, достойную главы государства российского и потомков Ивана Сусанина. На деле же получился конфуз, подобного которому, пожалуй, не было никогда.
Согласно официальному описанию, всё в Коробове произошло вполне прилично. Автор описания свидетельствовал: “Сопровождаемые стекшимся на встречу народонаселением, Их Величества заходили в коробовскую церковь, посетили училище и достойного пастыря коробовского, протоиерея Леандрова <…> Августейшие путешественники также удостоили посещением сельского старосту и возвратились в дом священника, где Его Величество своеручно изволил пожаловать почётные кафтаны старосте и четырём коробовским старцам, в награду за их примерное благочестие и нравственность, протоиереем Леандровым засвидетельствованные”.8 Наградив о.Леандрова орденом св. Владимира 4-й степени, повелев произвести диакона Е. Розанова в протодиаконы и наградив дочь протоиерея и двух причётчиков золотыми часами, “августейшие путешественники оставили селение, сопровождаемые радостными и благодарными восклицаниями всего коробовского народонаселения”.9
К этому времени в газетах и журналах России царила невиданная для нашей страны гласность и на страницах периодических изданий свободно писали то, за что ещё несколько лет назад упекли бы в Сибирь. Но гласность, разумеется, имела свои пределы, и о том, что на самом деле произошло в Коробове 17 августа 1858 года, стали открыто писать лишь через несколько десятилетий.
Как мы помним, к этому времени известная часть коробовцев оказалась вовлечённой в секту так называемых “бегунов”, или “странников”. Согласно вероучению “бегунов” государство является созданием Антихриста, и поэтому, когда в Коробове приверженцы этого учения узнали, что едет глава государства, т.е. с их точки зрения почти что сам Антихрист, то реакция была соответствующей. Вместо того, чтобы с почётом встретить высокого гостя, коробовцы – жертвы “бегунских” идей – как и положено, ударились в бега. а Занимавшийся историей коробовских белопашцев историк Н.Н. Виноградов писал: “Пропаганда учения странников, запрещавшего, между прочим, признавать властей и царя, оказалась настолько сильною, что когда государь император Александр II посетил с. Коробово, то значительная часть белопашцев <…> не только не вышли встречать царя, но намеренно отправились в лес или в поле”.11
Такое чрезвычайное происшествие не могло не иметь для коробовцев тяжёлых последствий. б Правда о неприглядных сторонах жизни потомков Сусанина наконец-то всплыла наружу. Разобраться с ситуацией на месте был прислан из Петербурга особый чиновник – действительный статский советник Неклюдов. Его миссия завершилась тем, что в один из дней Коробово было оцеплено солдатами и в селе устроили повальный обыск. По результатам расследования и обыска последовало высочайшее повеление костромскому губернатору от 23 октября 1859 года, в преамбуле которого говорилось: “Потомки Ивана Сусанина, Костромской губернии, бело пашцы села Коробова, находящиеся в непосредственном ведении Министерства Императорского двора и одаренные льготами и преимуществами, изъявшими их от всех податей и повинностей, а также от въезда местной полиции в их селение, дошли, как видно из донесения, представленного командированным туда чиновником департамента уделов действительным статским советником Неклюдовым, до таких беспорядков и своей жизни, кои не могут быть далее терпимы, завели у себя в селении и окресных лесах притоны для беглецов и бродяг”.12
Для “искоренения такого зла” Александр II повелевал 14 семейств белопашцев выселить “в разные отдаленные удельные селения, исключить из звания белопашцев, лишив сопряженных с сим преимуществ, а также пожалованных кафтанов, кто их имеет; подчинить сих переселённых всем податям и повинностям, которые несут удельные крестьяне, и учредить строгий за сими переселенцами надзор. Но дабы не распространять наказание на невиновных, то детям, рожденным и имеющим родиться в переселенных семействах, предоставить право по достижению совершеннолетия и с одобрения удельного начальства возвратиться на свой счет в село Коробово, в сословие белопашцев, с теми правами себе и потомству своему, какими в то время коробовские белопашцы будут пользоваться”.13
Остальным коробовцам император велел объявить, “что ежели и за сим поведение их будет неодобрительно и ежели они станут предаваться расколу и преступлениям, то дарованные им грамоты будут окончательно волею Его Императорского Величества уничтожены, так что уже не останется никакой Высочайшей милости, дарованной им в воспоминание великого подвига их предка”.14
В силу царского повеления 14 семейств коробовских белопашцев – причём глав семейств заковали в кандалы – были выселены из Коробова и отправлены частью в Симбирскую, частью – в Саратовскую губернии, где они и их потомки и жили впоследствии. В советское время, когда иногда вспоминали об этом неприглядном эпизоде в истории коробовских белопашцев, то обычно возмущались ( не вдаваясь в излишние подробности) произволом и жестокостью, которыми “проклятый царизм” отплатил потомкам Сусанина. Однако нельзя не признать, что по законам того времени подобное наказание было в данных обстоятельствах неизбежным. Впрочем, подобный случай гонения на потомков Сусанина был единственным, и впоследствии – вплоть до революции 1917 года – отношение верховной власти к коробовцам, как мы увидим ниже, оставалось неизменно благожелательным.
Впрочем, коробовская история осталась малоизвестной за пределами Костромской губернии. Подлинный гром на всю страну прозвучал в 1862 году, когда историк Н.И. Костомаров впервые высказал решительное сомнение в традиционной версии сусанинского подвига.