Часть II. Сусанин в истории России
Имя Сусанина в XVII – I-й половине XVIII веков
Обычно считается, что в этот период Иван Сусанин был почти забыт и что о нём вспомнили только во 2-й половине XVIII века, однако это не совсем так. а В каком-то отношении в XVII веке память о Сусанине чтилась гораздо более достойно, чем в последующие столетия. Да, в эпоху первых Романовых ещё не было того официального сусанинского культа, возникшего позднее, всё было скромнее, но человечнее и естественнее. Как мы помним, по крайней мере, весь XVII век причт Воскресенского храма в Домнине служил панихиды на могиле Сусанина в подклете храма, поминая “раба Божия Ивана” и прося Господа простить ему все грехи – вольные и невольные… На этих панихидах, конечно, присутствовали земляки Сусанина – крестьяне домнинской округи, но, к сожалению, не бывали его прямые потомки, переселённые далеко от родных мест. И именно поэтому основным местом, связанным с именем Сусанина, постепенно становится в этот период Коробово.
Как уже было сказано, в 1633 году потомки Сусанина были вынуждены переселиться с севера тогдашнего Костромского уезда, где находились Деревеньки, в его южную часть – находящуюся в десятке верст от Волги пустошь Коробово.
Чуть ли не все сёла и деревни в этой части уезда издавна принадлежали представителям рода Годуновых. В нескольких верстах от Коробова располагалось старинное село Прискоково, которым раньше также владели Годуновы, а с 1572 года оно было центром большой вотчины, принадлежавшей Ипатьевскому монастырю. б Прискоково являлось и центром местного церковного прихода (к нему относилось и Коробово) – над селом возвышались шатровый храм в честь Рождества Христова (летний) и небольшой Никольский (зимний) храм; возле них – приходское кладбище и несколько келий, где жили нищие.2
На новом месте, в пустоши Коробове (название пустоши, в вероятно, произошло от фамилии дворянского рода Коробовых), поселились дочь Сусанина Антонида Ивановна и её двое сыновей – Даниил и Константин (от последних и пошли две ветви потомков Сусанина – ещё в начале XX века жители Коробова помнили, кто из них – “даниловичи”, а кто – “константиновичи”). Неизвестно, были ли Даниил и Константин на момент переселения женаты, но если не были, то поженились они, видимо, уже в Коробове, взяв за себя девушек из соседних деревень. На новом месте внуки Сусанина распахали землю, построили избы и хозяйственные постройки, положив начало новой деревне, а позднее и селу, в котором потомки Сусанина – или “коробовские белопашцы”, как стали их называть, – и жили впоследствии несколько веков.
В начале 40-х годов у Антониды Ивановны и её детей возникли проблемы в отношениях с местными властями, попытавшимися, несмотря на наличие царских жалованных грамот, возложить на жителей Коробова какие-то повинности. По-видимому, дочь Сусанина обратилась с жалобой на имя царя, и следствием этого была новая царская грамота – последняя жалованная грамота, выданная Михаилом Федоровичем потомкам Сусанина, датированная 5 августа 1644 года. г Этой грамотой основатель династии Романовых, подтвердив прежние льготы жителям Коробова, дал им ряд новых. В грамоте говорилось, что царь Михаил Федорович “пожаловал приселка Подольского деревни Коробова вдову Богдановскую жену Сабинина з детьми з Данилкою и с Костькою по прежним <…> грамотам во оную деревню Коробово воеводам сыщикам и старостам и никому ни для каких дел ко оной вдове Антонитке и детям и внучатам не въезжать и стрельцов и пушкарей не посылать и запасов и подвод и кормов не имать и в городовые поделки не делать и судом и расправою ни в каких делах ея Антонитку и детей и внучат не ведать и никакие продажи и убытков не чинить, а ведать ее по всём в приказе Большого дворца…”.4
Грамота 1644 года – последний документ, упоминающий Антониду Ивановну, по-видимому, умершую где-то в середине XVII века. Согласно поздним преданиям, не доверять которым у нас нет никаких основний, дочь Сусанина была похоронена на приходском кладбище в Прискокове. Позднее там же были погребены, конечно, внуки Сусанина – Даниил и Константин, а затем – его правнуки и праправнуки…
Последняя грамота, полученная потомками Сусанина в XVII веке, была выдана в сентябре 1692 года царями Иваном и Петром (последний – будущий российский император) сыну Данила, Григорию, и сыновьям Константина – Михаилу и Луке. Собственно, это была не новая грамота, а на грамоте царя Михаила Федоровича от 30 января 1633 года было приписано: “… Божиею милостию мы пресветлейшие и державнейшие Великие Государи Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцы, слушав сей жалованный грамоты деда нашего (…) Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, Мишку да Лучку Костянтиновых детей да Гришку Данилова сына Собининых пожаловали, велели сию жалованную грамоту подписать на наши Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (…) имена, и пустошью Коробовою, за службу деда их, владеть им Мишке и Гришке и Лучке и их детям и внучатам и правнучатам и в род их вовеки неподвижно, и о всем чинить, как в всей жалованной грамоте написано”.6
Память о Сусанине охраняла его потомков и в XVIII веке. Как мы помним, в 1731 году праправнук Сусанина “деревни Коробова белопашенец Иван Лукоянов сын Сабинин”, переселившийся в расположенное неподалёку от Коробова, на другом берегу Волги, село Сидоровское и купивший там землю, подал прошение на имя императрицы Анны Ивановны, в котором жаловался на то, что местные крестьяне пытаются распространить на него общее тягло (то есть повинности). В ответ на это указом императрицы от 19 мая 1731 года было велено “Ивана Лукоянова сына Сабинина по силе означенных данных прадеду его жалованных грамот в том селе Сидоровском <…> в тягло <…> не класть <…> и в работы со крестьяны не понуждать…”.7
В 1741 году над коробовцами нависла угроза рекрутчины – ведь регулярная армия, формируемая из рекрутов, возникла в России только при Петре I, и так как в старых царских грамотах ничего о рекрутстве не говорилось, то они, естественно, не могли защитить потомков Сусанина от этой напасти. Жители Коробова обратились с прошением на имя сменившего на троне Анну Ивановну младенца-императора Ивана Антоновича, и 21 сентября 1741 года (незадолго до свержения Ивана Антоновича, окончившего свою жизнь в шлиссельбургской тюрьме) им была выдана новая грамота, которая, подтверждая все прежние льготы потомкам Сусанина, освобождала их и от рекрутского набора. д В грамоте, подписанной от имени императора его матерью – правительницей Анной Леопольдовной (племянницей Анны Ивановны), говорилось: “… Мы Наше Императорское Величество Всемилостивейше пожаловать указали с них, Собининых, как в рекрутские, так и в другие поборы ныне и впредь ничего не спрашивать, а содержать их при прежних предков Наших Великих Государей жалованных грамотах во всем непременно”.8
Рождение сусанинской легенды
Появление потомков Сусанина в Коробове, которые, с одной стороны, были обыкновенными крестьянами, с другой – обладали царскими грамотами и льготами, каких не было и у дворян, не могло не возбуждать у их новых соседей интереса, почему коробовцы оказались в такой чести.
Со временем “феномен” коробовских белопашцев стал нуждаться в объяснениях и для самих коробовцев. Реальная картина гибели Сусанина, которую, надо думать, знали Антонида и её сыновья (впрочем, о многом, вероятно, не ведали и они), как это часто бывает, не могла удовлетворить, наверное, и современников, не говоря уже про потомков. И вот, взамен её, в представлении последних постепенно возникла иная картина подвига знаменитого предка, в которой было всё – и захватывающий сюжет, и драматические эффекты, и назидательность, и торжествующее в конце добро (к тому же в грамоте 1619 года о подвиге Сусанина было сказано так мало и глухо, что просто не могло не побуждать к домыслам и обобщениям). Так на место подлинной картине событий пришла красивая легенда, в которой элементы действительности были обильно перемешаны с вымыслом.
Во-первых, в легенде Сусанин спасал Михаила Федоровича, который уже, разумеется, был избран царём. Во-вторых, происходя по мужской линии от Богдана Собинина, его потомки не могли смириться с тем, что зять Сусанина, как уже писалось, не сыграл никакой роли в событиях, связанных с гибелью Сусанина. Ведь не зря же царская грамота выдана на его имя! И вот воображение потомков заставляет Сусанина послать Собинина к царю в Домнино с вестью, чтобы он укрылся в Ипатьевском монастыре (хотя, как уже писалось, если бы дело действительно обстояло так, то память о Сусанине была почтена уже в самом начале царствования Михаила Федоровича, попала бы в летописи и исторические повести о Смуте, а Богдана Собинина наградили бы не только в память о тесте, но и за его собственные заслуги).
По-видимому, окончательно легенда о гибели Сусанина сложилась в среде коробовцев к концу XVII века, когда ушли из жизни все старшие из рода Сусанина и Собинина. В прошении 1731 года, поданном И.Л. Сабининым на имя императрицы Анны Ивановны, эта легенда зафиксирована как уже целиком сложившаяся. Различными путями она попала позднее в сочинения историков и писателей XVIII-XIX веков. Таким образом, версия о подвиге Сусанина, спасающего Михаила Федоровича, уже избранного царём (или “царская” версия, как мы будем называть её в дальнейшем), не была сфабрикована царскими прислужниками в пропагандистских целях, как полагали некоторые исследователи в XIX-м, а особенно в XX веках, нет, эта версия – типичная народная легенда, сопровождающая любое историческое событие.
В том, что эта легенда, как мы увидим позднее, полностью заслонила подлинную картину событий, нет ничего удивительного: легенды и мифы, являясь произведениями устного народного творчества, всегда заменяли в памяти новых поколений исторические события (вспомним классический пример – историки могут давать различные версии подлинных причин войн между греками и троянцами, но в тысячелетиях навсегда остались прекрасные мифы о яблоке раздора, о суде Париса и о похищении Прекрасной Елены).